Вот наследие от Господа: дети; награда от Него – плод чрева.
Пс. 126:3
Я захлопнул дверь, чтобы не слышать, как моя жена воспитывает дочь. Но крик всё же проникал сквозь стены.
Боже, но почему все так? Я хотел, чтобы все было иначе, по-другому, как в кино. Я люблю жену, люблю детей, не гневаюсь.
Но реальность была иной.
Я взял в руки Библию.
Не потому что был правильный, духовный, а из-за ностальгии:
«Господи , Ты помнишь, как много мы проводили времени вместе, как много Ты говорил со мной через Твое Слово? Почему Ты молчишь теперь?»
Я открыл ее, Книгу, через которую со мной говорил Бог. Многие страницы были исписаны моими откровениями. Это были Его мысли, сказанные мне. Мой взгляд затуманился, и просто скользил по странице, особенно нигде не задерживаясь. Да….
Две красные линии привлекли мое внимание. Какой-то стих в Библии был подчеркнут. Но без комментариев. Я присмотрелся и прочел стих: «Вот наследие от Господа: дети; награда от него, плод чрева».
Я чуть не рассмеялся от разочарования. Я не верил этому стиху.
Моя старшая дочь явно не была подарком. Она никого не слушала, всегда бунтовала, ей было всего восемь лет, но она была упрямей всех… Она никогда не каялась, не просила прощения, могла час или два просидеть закрытой в комнате, или простоять в углу и без результата. Учиться не хотела, не раз заявляла, что уйдет от нас.
Все было не так, как в Библии, но почему?
Она не была наградой, скорее наказанием, крестом, который мы должны были нести.
Прости Боже – но я не верю Твоему Слову….
В сердцах я захлопнул Библию.
Шум в доме улегся.
Чтобы отвлечься, я сел за компьютер и стал играть в игрушки. Это захватило меня. Когда я очнулся, была уже полночь. В доме все спали. Я решил пройтись по дому, закрыть все окна, проверить детей. Жена спала, повернувшись набок и обнимая младшую дочь. Я укрыл их одеялом. Они так устали, что даже не пошевелились. Я зашел в детскую, девочки спали. Старшая спала, развернувшись поперек дивана. Я решил взять ее и переложить в детскую кровать. Смотря на её худенькое тело, так и хотелось обнять и прижать ее к себе. Кто она? Какой я вижу ее? Сейчас она была не такой как днем, а хрупкой и беззащитной.
Я взял ее на руки, и в этот момент что- то произошло со мной. Она крепко заснула, и слюна побежала по ее подбородку. Прижимая ее к себе, я увидел картину: как будто моя дочь заболела, и не может ни ходить, ни говорить, а только сидеть и улыбаться, пуская слюну. Я таких детей уже видел у своих друзей. И в этот момент мое сердце как будто разорвало на части. Я плакал: это моя дочь, моя самая любимая дочь, мой первенец. Передо мной проходили картины из ее жизни. Вот она родилась, вот мы лежим с ней на кровати, и она рассказывает, что Бог ее специально послал нам. Вот мы в больнице, и ей ставят систему, а я кусал губы, пытаясь не разрыдаться, слыша ее крики, как она зовет меня: «папочка, родненький».
Боже прости меня, я плакал. Господь, уже не вопрос: кто она? А кто я? Как очерствело мое сердце? Как Ты мог доверить мне свое дитя? Это незаслуженный дар. Это твоя награда. Я плакал и благодарил Бога за прекрасных детей, за любовь к ним, за то, что все они живы и здоровы.
Я снова поверил Его Слову. Аккуратно положив ее на детскую кровать, я поцеловал ее. Моя принцесса. Моя незаслуженная награда. Я понял, что стал видеть ее по-новому и относиться по-новому.
Прошло время, наши отношения изменились.
Еще не раз налетал холодный ветер, но это ночное переживание с Богом помогало сердцу не замерзнуть.
Да…и с той поры я прихожу и целую своих спящих принцесс.
Ведь их у меня уже трое…
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
Спасибо, Игорь! Твой рассказ глубоко коснулся моего сердца. мы привыкаем к своим детям. и в суете дней забываем. что они величайшая, незаслуженная награда от Господа!
Реальность - Андрей Скворцов Я специально не уточняю в самом начале кто именно "он", жил. Лес жил своей внутренней жизнью под кистью и в воображении мастера. И мастер жил каждой травинкой, и тёплым лучом своего мира. Их жизнь была в единстве и гармонии. Это просто была ЖИЗНЬ. Ни та, ни эта, просто жизнь в некой иной для нас реальности. Эта жизнь была за тонкой гранью воображения художника, и, пока он находился внутри, она была реальна и осязаема. Даже мы, читая описание леса, если имеем достаточно воображения и эмоциональности можем проникнуть на мгновение за эту грань.
История в своём завершении забывает об этой жизни. Её будто и не было. Она испарилась под взглядом оценщика картин и превратилась в работу. Мастер не мог возвратиться не к работе, - он не мог вернуть прежнее присутствие жизни. Смерть произвёл СУД. Мастер превратился в оценщика подобно тому, как жизнь и гармония с Богом были нарушены в Эдеме посредством суда. Адам и Ева действительно умерли в тот самый день, когда "открылись глаза их". Непослушание не было причиной грехопадения. Суд стал причиной непослушания.
И ещё одна грань того же. В этой истории описывается надмение. Надмение не как характеристика, а как глагол. Как выход из единства и гармонии, и постановка себя над и вне оцениваемого объекта. Надмение и суд есть сущность грехопадения!
Проза : горе планеты Земля - Олег Хуснутдинов Бог есть Любовь! Но люди забыли об этом, всеми силами стремясь избавиться от Любви... Деньги, деньги, деньги, власть, власть, власть, кричали они... Человечество агонизировало и погружалось в хаос...
